Великая Отечественная война унесла миллионы жизней, стала частью многих судеб и неисчерпаемым источником историй. Каждая из них неповторима, но все они об одном - о долгом и нелегком пути к Победе. В преддверии празднования Дня Победы одну из таких историй News-Asia поведал ветеран ВОВ, участник обороны Севастополя Мукаш Руставлетович Балтабаев.
Мукаш Руставлетович не просто делился воспоминаниями о своей фронтовой молодости - казалось, он заново её переживал. Если вопрос начинался со слов «Помните ли вы…», сразу говорил, что помнит всё. Да и как такое забыть…
- Родился я в селе Кочкорка Нарынской области в 1921 году. Родители мои были крестьянами, занимались земледелием, - рассказывает ветеран. - В девять лет пошел в сельскую школу. После окончания семилетки в 1937 году поехал во Фрунзе, где поступил на рабочий факультет при Киргизском государственном педагогическом институте (кстати, это было первое высшее учебное заведение в Кыргызстане). Там отучился два года и поступил на первый курс пединститута. А со второго курса, в сентябре сорокового года, меня призвали в армию. Тогда никакой отсрочки не было: если подошел призывной возраст, нужно служить. Поскольку я учился в вузе, меня отправили в Алма-Атинское стрелково-пулеметное училище, где готовили бойцов для Красной Армии. В течение года проходил подготовку в Казахстане, а потом началась война…
- Каким вам запомнилось начало Великой Отечественной войны?
- Я был в училище. Однажды утром из выступления председателя Совнаркома Вячеслава Михайловича Молотова по радио мы узнали, что фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз с запада. Шёл 1941 год. Как только началась война, нас поспешно выпустили из училища. Мне, как и другим курсантам, присвоили звание лейтенанта и сразу отправили на фронт. В начале августа мы выехали поездом в Ташкент, оттуда в Ашхабад, а потом в Красноводск. На берегу Черного моря нас всех посадили на пароход до Баку, затем на поезд - в Тбилиси. Через пару дней отправились в грузинский город Гори. Там задержали на месяц с лишним, чтобы мы, офицеры, могли подготовить новых бойцов, а потом вместе с ними отправиться на передовую.
Среди призывников, которых нам поручили, были армяне, грузины, русские. Им было по 20-30 и более лет. Все с семилетним образованием, грамотные, но совершенно необученные военному делу. Бросать в бой таких солдат было запрещено, и мы целый месяц их готовили. Потом поездом нас отправили в западную Грузию. Там, в сельской местности, мы доучили своих солдат военному делу, в том числе мастерству ведения огня из станкового пулемёта системы «Максим». Подготовка шла с раннего утра до позднего вечера без перерыва. В конце декабря, как только убедились, что бойцы готовы, погрузились на большой теплоход и отправились по морю. Куда мы плывем, не знал никто, потому что это была военная тайна. На третьи сутки прибыли к месту назначения. На берег высадились глубокой ночью. Кругом темно, никакого освещения нет. Тогда нам сказали, что это город Севастополь.
- В каком состоянии был Севастополь на момент вашего прибытия?
- Первые ощущения: советские военные корабли из бухты ведут мощные обстрелы позиций противника. Немцы находятся где-то в трех километрах от Севастополя. Враги заметили, что прибыло пополнение (кроме нашего теплохода было еще несколько других), и для того, чтобы они не открыли ураганный огонь по пристани, где мы остановились, наши начали бить по их позициям. Когда военные корабли стреляли - весь город дрожал, стекла вылетали... В домах все окна были разбиты, поэтому люди жили в подвалах. Нас тоже повели в подвал одного дома и велели ждать там до рассвета. Я как командир роты и еще двое бойцов вышли осмотреться. На улице увидели старика и старушку. Они поднялись из подвала соседнего дома и обратились к нам со словами: «Сынки! Посмотрите, что сделали с нашим городом! Бейте немцев, бейте!». Больше они ничего не могли сказать.
На рассвете нашу роту повели в другой дом, там раздали консервы и приказали не выходить до наступления темноты. Ночью мы отправились в село Инкерман в семи километрах от Севастополя. Оттуда нас вели еще километров семь или восемь. Время от времени были слышны одиночные винтовочные выстрелы. И вдруг, под утро, слышим - воздух гудит, летит снаряд со стороны немцев и - бух! - падает на землю! Ощущение было такое, будто прямо в нас попал! Через минуту пошевелил руками, ногами - вроде цел. Открыл глаза, посмотрел вокруг - мои бойцы лежат. Вижу, потихоньку поднимают головы - оказывается, все живы! А снаряд упал дальше километра от нас, в горы. Там были видны следы от взрыва и дым. Это уже потом, месяца через два, мы привыкли к шуму летящих снарядов и научились понимать, куда они упадут.
- Какими были ваши первые бои за Севастополь?
- Мы должны были сменить бойцов, которые сражались на передовой. Неподалеку был лесок с оврагом. Нам приказали сидеть там до вечера. Ночью подошел ко мне один офицер и сказал: «Возьми двух бойцов, я покажу ваши позиции». Кругом темно было, только луна немного светила, но блиндаж и окопы, мы, молодые, смогли разглядеть. За час всё осмотрели, потом я вернулся в овраг, где был наш взвод, и привёл всех остальных. Так в конце декабря мы прибыли на передовую, заняли позиции и установили свои пулеметы. Круглые сутки велись перестрелки. Днём немцы стреляли обычными пулями, а ночью, в основном, разрывными. Разрывная пуля, задев человека, разлетается на мелкие осколки и ранит бойца так, что он не способен вести бой.
- Вы ведь тоже были ранены. Как это произошло?
- Это случилось 6 мая 1942 года, когда я находился на позиции. Около меня разорвался снаряд, и я получил ранение от осколков. Больше всего пострадала левая нога, но кость не задело. Недалеко был командир взвода, он подполз, оттащил меня на себе в глубокую воронку от снаряда и сообщил о моем ранении. Через час прибыл фельдшер. Почти ползком под летящими пулями пронесли меня на носилках до ближайшего оврага и оказали первую медицинскую помощь. Потом отправили во фронтовой госпиталь в двух километрах от наших позиций. Там я пролежал около трех недель, но состояние мое не улучшилось, и меня отправили на Кавказ, в госпиталь Махачкалы, до полного излечения. До июля я находился там, а после воевал на Северо-Кавказском фронте.
- Как поддерживали связь с родными?
- За шесть месяцев, проведенных на Севастополе, я два-три раза получал письма от родителей. Сам тоже писал. Конвертов тогда не было, мы их делали сами. Нам давали бумагу и карандаш. Писали коротко, только то, что положено: о себе, о состоянии здоровья. Все лишнее вычеркивали. Нельзя было писать, где ты находишься, на каком фронте, в какой части, чем ты вооружен и т.д. Несколько раз отправлял родителям деньги. Как офицеру и командиру роты, мне выдавали зарплату - 800 рублей. Чтобы вы понимали, в то время килограмм баранины стоил 5-6 рублей, а буханка черного хлеба - 1 рубль. Получаю зарплату, а сам думаю: вдруг завтра меня убьют? Я написал адрес родителей, чтобы деньги отправили им. Через месяц или два из дома пришел ответ: «Сынок, зарплату твою получили. Сами живы-здоровы. Береги себя!».
- Каким для вас было 9 мая 1945 года?
- Радовался, что остался жив. Все знали, что война вот-вот закончится, и очень этого ждали. Я тогда находился на окраине Тбилиси, на курсах усовершенствования воинского мастерства офицеров пехоты. Вдруг в 3 часа ночи - команда «подъём». Дневальный кричит: «Война окончилась!» Включаем радио, а там - голос Левитана объявляет конец войны. Подошли к окошку, смотрим - на улице полно народу. Мы быстро оделись и тоже вышли. К нам бросились люди, гражданские, все друг друга обнимают, целуют, плачут… Трудно удержать слезы, вспоминая все это.
- Куда вы отправились после войны?
Еще в начале войны, когда обучали призывников, мы, офицеры, иногда могли выезжать в город Тбилиси с разрешения командира полка. Там я встретил одну девушку, Ирину Севастьяновну. Ей было 17 лет. Она была эвакуирована из Украины в Тбилиси и работала на военном заводе. Мы с ней поддерживали почтовую связь, когда я был на фронте и после войны. Когда все закончилось, еще два года нас не отпускали - ждали новой войны с Турцией. Но этого не случилось, и в 1947 году меня демобилизовали. Куда ехать? Обратно во Фрунзе? У меня был один курс пединститута, и я знал, что после войны могу продолжить обучение без вступительных экзаменов. Мне прислали из Киргизии справку с предметами и оценками. Тогда и возникла мысль поехать в Тбилиси, к Ирине Севастьяновне. Так и поступил. Она меня как увидела на пороге, сразу обняла. Я ей рассказал, что собираюсь продолжить учебу в Тбилиси и спросил, есть ли здесь общежитие. Она предложила пожить у нее. Я поступил в Тбилисский государственный пединститут имени Пушкина. Ирина же не только приютила меня в своей однокомнатной квартире - нас навсегда связала крепкая дружба, мы стали мужем и женой.
Молодому поколению Мукаш Руставлетович пожелал крепкого здоровья и мирной жизни. Участник обороны Севастополя не понаслышке знает, как это важно и бесценно. Люди не должны забывать, какой ценой нашим дедам и прадедам достался этот мир.
22 июня 1941 года Севастополь в числе первых городов СССР подвергся нападению фашистской авиации. Первой нанесла удар по фашистским самолетам зенитно-артиллерийская батарея Черноморского флота N 74. К 1 ноября 1941 года вокруг Севастополя возвели три рубежа обороны: тыловой, главный и передовой. Вторая героическая оборона Севастополя, продолжавшаяся 250 дней, началась 30 октября 1941 года. 4 ноября для объединения всех сил Главной базы Черноморского флота был создан Севастопольский оборонительный район (СОР).
После неудавшейся попытки единовременно овладеть Севастополем немецко-фашистское командование осуществило три наступления на город: 11 ноября 1941 года, 17 декабря 1941 года и 7 июня 1942 года. 21 июня 1942 г. гитлеровцы прорвались к Северной бухте. 29 и 30 июня вражеская авиация совершила свыше 3000 самолето-вылетов, сбросила на город до 15 тысяч бомб. Около 8000 снарядов и до 14000 мин обрушила артиллерия. Остатки войск СОР стали отходить к бухтам. Здесь бои продолжались еще до 4 июля.
Текст: Кристина АХРАМЕЕВА, Елизавета КОТЕЛЬНИКОВА
Комментарии