Кыргызстан / Актуальная тема

В краткой истории государства киргизского была, пожалуй, лишь одна уникальная личность, открывшая литературной общественности планеты удивительный мир кочевников, издавна селившихся в молодых предгорьях ледяных вершин величественного Тянь-Шаня. Ни до, ни после Чингиза Айтматова не существовало в среде киргизской интеллигенции столь колоритной фигуры, имевшей беспрекословное влияние на умы отечественной интеллектуальной элиты и непререкаемый авторитет, способный дать объективную оценку метаморфозам национальной идентичности. Вряд ли наши современники из числа местных просветителей способны мыслить его категориями и хотя бы приблизить коренное население страны к пониманию факта “системной” анархии, ставшей синонимом государственной власти Киргизстана, погрязшей в перманентном кризисе и этнических чистках, стыдливо именуемых народными революциями и межнациональными конфликтами.

Страна создаёт валовой внутренний продукт только для того, чтобы львиная его доля была разворована, а голодный бунт ставил под сомнение необходимость и оправданность существования самих институтов национальной государственности.

На протяжении последних двадцати лет правительство Киргизии с переменным успехом пытается решить политическую задачу с трёмя неизвестными. Это – экономика, идеология и выбор стратегического партнёра доминирующего характера.

Автохтонное экономическое варварство в виде бесконечной череды приватизаций, национализаций и откровенного государственного рейдерства, в конечном счете, подвёло страну к необходимости вступления в Таможенный союз и Единое экономическое пространство с Россией, Казахстаном и Белоруссией. Преимущества очевидны. Тем не менее, киргизские бухгалтеры до сих пор не могут подсчитать прибыли и убытки безальтернативного предложения. Некому. Нет специалистов-практиков соответствующего уровня и квалификации. Взамен – задумчивое раздувание щёк по поводу возможной утери национальных богатств. Хотя и так всё вроде бы понятно – без Союза киргизский Сизиф будет бесконечно толкать в гору камень, который естественным образом столь же бесконечно будет катиться вниз.

В силу геополитических факторов и гуманитарных проблем самостоятельного разрешения это уравнение явно не имеет. Как бы ни вуалировались заявления о “помощи” и “поддержке” Киргизии, актуальным остаётся вопрос спасения и развития республики, то есть по сути либо экстренное введение внешнего управления, либо Таможенный союз как его альтернатива. Взять под контроль значительную часть экономики Киргизии возможно только в общей сумме затрат по стабилизации социально-экономической ситуации, борьбе с наркобизнесом и радикальным исламом. Тому есть ряд причин объективного и субъективного свойства.

Прежде всего невыгодное географическое положение Киргизстана на периферии экономического развития мира вдали как от морских, так и сухопутных транспортных коммуникаций континентального и регионального характера. Ещё 500 лет назад фактор дешевизны морского транспорта привёл к упадку Великого шелкового пути и вплоть до настоящего времени обусловливает перманентные диспропорции в экономическом развитии и отставании внутриконтинентальных регионов от приморских областей в любом уголке планеты.

Далее следует чрезвычайная слабость киргизской экономики по всем ключевым параметрам ресурсного обеспечения и развитости важнейших секторов - энергетики, промышленности, сельского хозяйства и транспорта.

Кроме того, республика практически не располагает собственными энергоносителями, за исключением водных ресурсов. Запасы нефти невелики, а резервов природного газа недостаточно для удовлетворения внутренних потребностей.

Природная обеспеченность Кыргызстана важнейшими видами промышленного сырья достаточно высока, но разработка месторождений полезных ископаемых требует значительных финансовых и технологических усилий на фоне слабой развитости перерабатывающих отраслей. Это делает практически невозможным полноценное хозяйственное развитие республики даже в условиях кардинального сокращения масштабов экономики.

Поэтому Бишкек остро нуждается в более сильных экономических партнёрах, заинтересованных в восстановлении традиционных экономических связей на всем постсоветском пространстве и форсировании процесса региональной экономической интеграции. Очевидно, что именно Таможенный союз в этом плане – наиболее естественный и безболезненный для национального самолюбия союзник Киргизстана.

Это заметки в двух словах относительно экономического развития и естественно-культурологического, цивилизационного выбора стратегически важных партнёров. Что касается идеологии, то тут всё гораздо сложнее и противоречивее. И если в первом случае можно найти выход, апеллируя к коллективному разуму, то во втором логика и здравый смысл не работают. Вместо них предлагается средневековый эпос “Манас” и языковое фарисейство местных клерков от политики, у которых есть врождённая мания величия, но нет действующего рецепта её материализации.

Любая идеология лишь тогда заслуживает внимания, когда она даёт уверенность в завтрашнем дне её носителям. Если “Манас” в состоянии исполнить эту роль, то это – идеология, если нет, то это – литературный памятник, духовный, но не идеологический стержень людей, делающих государственную религию из легенды и национального головного убора, не более того. В противном случае зарплату бюджетникам отныне следует выдавать… вот именно – в твёрдом переплёте, а сверху белый колпак с ниспадающей кисточкой. И станет телу нашему тогда полное довольствие, а душе - бесконечное умиротворение.

Тут мы имеем дело с несгибаемым горным менталитетом, помноженным на тупость и бесконечную лень местного чиновничьего люда. Мы видим отчаянную попытку национальной интеллигенции найти красивое название своему теперешнему плачевному состоянию, вытащить из народной памяти химеры прошлого, взывая к духам ушедших столетий. Простая мысль о межнациональном согласии гражданского типа атрофируется боевыми лозунгами, облачёнными в древний кочевой наряд. Лично у меня в глубине души мелькает морда того самого волчонка, который сходит с ума от внезапно нахлынувшей на него свободы и вынужден выбирать между лесом и зоопарком, когда его выпустили на природу. В итоге волчонок может вернуться, загрызть своего хозяина и всё-таки уйдёт в лес.

Речь о первом и пока единственном поколении молодых патриотов суверенного Кыргызстана, которые одновременно являются осколками вдребезги разнесённого Союза нерушимых республик свободных. Они не читали Ивана Бунина и Даниила Андреева. Их духовные наставники предложили им другую систему ценностей, и они выросли в иной координатной сетке маргинальных окраин столицы. Той самой, которая позволяет их родовым лидерам накопить в иностранных оффшорах достаточно тугих пачек твёрдо конвертируемых банкнот, чтобы усевшись на них, ноги не смогли достать до земли. А выросшим в сельской местности юным и активным, но безработным и полуголодным остаётся выбор из парочки социокультурных моделей: либо пасти скот и при случае пограбить склады и магазины в смутные дни очередного переворота, либо полурабский труд в России и Казахстане. Следствием обоих вариантов стала интеллектуальная и физиологическая деградация “истинных кыргызов”, возрастающая агрессия населения и медленная, но верная демодернизация экономики.

Силовая смена власти в Киргизии развращает и без того не очень-то трудолюбивый народ. Пьяный гам и восторг по поводу последнего апрельского переворота через полгода резко пошёл на убыль, постепенно сменяясь тяжёлым молчаливым сопением синхронного ожидания чуда со стороны пяти миллионов сограждан. Но чуда не произошло. И вот уже взалкавшая очередной порции правды оторопевшая от наглости госаппарата электоральная паства медленно поднимается с насиженных половинок, и, жадно подсчитав нетрудовые доходы вчерашних “революционеров” – племенных вождей, попутно истекая нагулянным аппетитом и прочим естеством, требует социальной справедливости, то есть, чтобы все были богатыми без особых на то усилий. А задача откормленного организма власти прямо противоположная – запустить одну и ту же программу, отлаженную за миллионы лет эволюции отряда приматов, то есть влить в доверчивый клюв соплеменников ударную дозу сивушной дезинформации и не быть при этом уличёнными во лжи. Наш чиновник, наев неслабую ряшку и полностью деморализованный как личность, имеет, однако задачу государственной важности – вызвать скорбный отклик, сочувствие и одобрение сограждан к своей героической персоне по поводу державных тягот от непосильно взваленной ноши.

Нелегко ему, когда от усталости челюсти сводит, глотать приходится большими кусками, запивая мясо коньяком, словно таблетки компотом. В результате такой изматывающей диеты весь бюрократический аппарат страны в довольно короткие сроки превращается в единый отлаженный механизм, штампующий патриотические лозунги, облекая эфемерный воздушный поток в плотную массу зелёных дензнаков многообещающих размеров. Но это до поры до времени. Пока есть инвестиции и всевозможные гранты. А их становится всё меньше и меньше. Приток валюты в страну уже ничтожно мал и соизмерим с интеллектуальной скоростью ассоциативных процессов мышления самого чиновника. Скудный долларовый ручеёк надо ещё поделить на 120, по количеству депутатских ртов. В условиях феодального парламентаризма это всё равно, что на трёх струнах комуза исполнить Девятую симфонию Бетховена, по ходу адаптируя нотную грамоту к текущему моменту акына-импровизатора. В этом обстоятельстве скрыт основной мотив растущего числа претендентов на высшую государственную должность страны – смена национальной партитуры, сиречь Конституции в пользу привилегий президента.

Что касается языковых баталий по поводу инициативы действующего президента относительно перевода всего образования на киргизский язык, то эта заведомо провальная акция вряд ли станет возможной в обозримом будущем. Никто не будет изучать язык деградирующего народа, даже если его богатейшая лексика корнями уходит в те счастливые для человечества времена, о которых, по выражению Гегеля не пишут в учебниках истории. Никакого нравственного оправдания этому деянию в социальной практике не существует. Просто Власть, которая самозабвенно издевается над остатками национального интеллекта, близка к участи этого застывшего языка. С ней перестанут считаться, и она помрёт естественной международной смертью.

Количество носителей языка не заменит доминанты товарно-денежных отношений. Если знание языка автоматически обеспечивает экономические приоритеты, то никакого принуждения для его освоения не потребуется. Коронный номер – изучение языка как бальзам на сердце носителей – по-человечески понятен, но тоже бесполезен. “Мне отмщение и аз воздам” – так в Библии, а проще – насильно мил не будешь. Почитайте местные объявления работодателей. Любая фирмочка из десяти человек обязывает знать английский даже для технички. Хотя ей-то он зачем? Веяние времени, господа. Как бы ни было грустно это осознавать, но киргизский язык в Киргизстане товаром не является, а значит – не востребован. За исключением американских волонтёров из Корпуса мира. Для них владение государственным языком страны пребывания впечатляюще оплачивается на родине.

Вот поэтому-то учителя и родители подрастающих малышей, в том числе и трезвомыслящие кыргызстанцы-киргизы, серьёзно призадумываются над возможными последствиями этого вроде бы декларативного призыва президента переходного периода, которая сама практически ничего не может, а, скорее всего, уже ничего и не хочет. Это завещание горячим головам, последний привет третьего президента Киргизии. Стоит ли оставаться в стране, лишённой надежды на изменение, где ограничения национальных меньшинств в конституционных правах становятся эталоном социального поведения государства, а силовые структуры действуют автономно, преимущественно в своих интересах, нередко рука об руку с криминалом?

И отсечь эту пуповину порочного симбиоза, сбросить зажиревших феодалов с порядком подуставшего общественного тела коленопреклоненный народ самостоятельно уже не сможет. Слишком долго его унижали, оболванивая мифами ложных ценностей. В итоге жестокость и равнодушие превратились в норму повседневной практики. В такой экстремальной ситуации критическим становится вопрос выживания или саморазрушения за счёт индивидуальной ответственности простого гражданина перед самим собой. Чтобы переломить окаменевший статус-кво ментального плана, необходимо новое, значительно более развитое экономическое пространство, способное предложить иной уровень социальной организации, свободы и защиты. Так что далеко не всё зависит у нас от президента, пусть даже и будущего, гораздо более важен для страны выбор стратегического партнёрства. Свято место пусто не бывает. Вот только бы не повторить при этом флюгерной ошибки главного киргизского чиновника, ныне обитающего в тихом бору белорусского Полесья!