Почти месяц назад, 9 октября, в столице Кыргызстана должно было состояться первое судебное заседание по делу погибшего на футбольном поле ребенка. Процесс из – за отсутствия адвоката обвиняемого перенесли на 18 октября, но вердикта не вынесли и в тот день. Решения по громкому делу нет до сих пор, но общественность уверена в том, что виновник будет наказан по всей строгости закона.
Иные в соцсетях и вовсе самосуд предлагают. Что же думает сам Акылбек Тороев – арендатор поля? Своими мыслями он поделился с корреспондентом News – Asia.
С Акылбеком Парпиевичем мы встретились в здании Ленинского районного суда. Процесс, который должен был пройти в первые дни ноября, вновь отложили. Адвокат обвиняемого по двум статьям Тороева хотел отказаться от комментариев, однако сам он на беседу согласился. «Я не хотел ничего комментировать, но сейчас о трагедии говорят очень однобоко», - начал рассказ Тороев. По словам собеседника, поле функционирует вот уже 7 лет, претензий за это время ни у кого не было.
- В данной ситуации не может быть одного виноватого. Здесь есть вина родителей, которые недосмотрели за ребенком, вина школы, которая не занимает время кипящих энергией детей кружками и секциями… Но самое важное, двое из трех взрослых парней, игравших в тот злополучный день на поле, до сих пор не допрошены, а они, надо сказать, сбежали после трагедии, прикрыв лица перед камерой наблюдения. Если им нечего скрывать, то почему они поступили именно так? Они поставили маленького ребенка на ворота, сильно мяч пинали. Следствию надо установить: каким образом ребенок получил такие травмы? Никто из свидетелей ворот на нем не видел, да и весят они столько, что если бы упали на голову, оторвали бы.
- Акылбек Парпиевич, потерпевшая говорит, что на поле и раньше трагедии были…
- Это бы зафиксировали, разбирательства были бы. Однажды спортсмен ногу вывихнул, скорая приезжала. Но чтобы ворота падали… Не было такого. Я проконсультировался со специалистами спорткомплекса «Газпром» по поводу того, должны ли ворота быть зафиксированы. Они сказали, что если их намертво закрепить, наоборот травмы сильные могут быть. Важна одна деталь, которую на видеозаписях хорошо видно: ребенок, когда зашел на поле, повис на противоположные ворота, сначала на одну сторону, потом на другую – это уже доказывает, что ворота стоят крепко.
- Что сейчас с полем происходит?
- Сейчас ворота закреплены, по всему городу прошли проверки, везде закрепили. Но в других странах такого нет. Бывает, что приходит небольшая группа людей, они ворота поперек поля переставляют для удобства.
- Вы согласны с обвинениями, которые вам предъявили?
- «Оказание услуг, не соответствующих безопасности…» Я малышу услуг не оказывал, он не платил денег, я не разрешал заходить на поле – он зашел самовольно. А по поводу самоуправства… К мини – полям положений нет. Я 7 лет работал, кто ко мне пришел и сказал, что я что – то неправильно делаю? Никто. А теперь, когда несчастный случай произошел, все спохватились. Ну регулируйте тогда, положение сделайте. В КР пока нет ГОСТов, регламентирующих работу полей. Если они и есть, то из интернета качают. На нашем поле тренировались сотрудники ГСИН, пожарники МЧС, никто не увидел нарушений. Никто не подсказал, нету снипов, все строят, как могут. Что такое поле? Сколько их во дворах? У них есть разрешения? Единственное, что я газон сделали и освещение. Это не капитальное строение.
- Соседи семьи и мать утверждают, что ребенок был послушным и самовольно бы не зашел…
- Я бы не говорил просто так. У нас есть два входа: основной, с которого мы гостей принимаем и служебный. Малыш с другом зашли через служебный, в то время администратор проходила, сказала им, чтобы не заходили, так как там занято и играют взрослые. Они сказали «хорошо», зашли с другой стороны, оглядывались, это камера зафиксировала. Пошли в другую сторону, малыш пошел к воротам, повис на них, ворота не падали. За 7 лет столько людей было, меня бы давно на пожизненное посадили.
- Вы предлагали помощь семье?
- Я постоянно находился рядом, когда мог. В тот день был Орозо-Айт, мне позвонили, я прибежал, меня повезли в милицию. Сейчас говорят, что я даже не появился. Но это документально закреплено. Меня очерняют, они как будто просят помощи у общества, но я не сбегаю, я открыт к общению, помощи. Произошел несчастный случай, я тоже заложник ситуации. Я готов сотрудничать со следствием, но нельзя спекулировать смертью ребенка.
- Есть информация, что вы пообещали оплатить похороны, но, когда узнали стоимость памятника, заявили, что это – дорого и лучше бы эту сумму судье отдали. Достоверна ли эта информация?
- Это очень неправильно, такие разговоры… Нет. Я оплатил расходы с похоронами, у меня есть расписка от Нестан и ее мужа, что претензий не имеют и считают, что это – несчастный случай, там подписи их стоят.
Расходы по похоронам оплатил, на памятник дал, в общем 170 тысяч сомов получилось. Я предлагал сыну Исабековой, который работает в России, помочь с работой здесь, чтобы к матери поближе был. Говорил, что если где – то лечение хотят получить, я оплачу… Чисто по – человечески. Сыну я однажды сказал, что произошел несчастный случай, и вместо того, чтобы время и нервы тратить, предлагал по- мирному решить, выделить некую сумму в качестве моральной компенсации, ребенка не заменит, конечно, но хоть что – то. Он сразу сказал, что я всех подкупаю, совсем не так меня понял. Я помочь хотел. Да, мне, возможно, нужно перестраховаться с полем, но если бы знать…
- Вы сказали о расписке, которую написала семья погибшего мальчика, претензий они не имели, как вы думаете, почему сейчас дело в суде?
- Я не знаю, если что- то скажу, могу обидеть людей. Все было нормально, вернулся из командировки, а дело на 180 градусов повернулось. Я сказал Нестан, что важно найти тех двоих, что убежали с закрытыми лицами. Трое взрослых ребят разминались, ждали своих, заплатили за время. Малыш зашел самовольно, он маленький, а им по 30 лет. Его поставили на ворота, стали пинать. На другой стороне камеры нет, очень сомнительно их поведение: когда все произошло, взрослые скрылись, закрыли лица, помощи ребенку не оказали. Мне кажется, от сильного удара мальчик равновесие потерял, может, за стойку схватился. Следствие половинчатое, надо было найти тех взрослых, допросить. Третий говорит, что не видел ничего, в туалет ходил. Друг, который был с малышом, тоже сказал, что ничего не видел. Остались двое, но они сбежали. Если им нечего скрывать, почему не пришли? Взрослый сказал, что не знает тех двух, но как человек, который купил час времени, не знает товарищей по игре? Не приходят на поле не знающие друг друга люди, это же командная игра! Наталкивает на мысль, что перед сильным ударом мяча малыш потерял равновесие и удар стал катализатором. Я готов сотрудничать со следствием, готов семье помочь, но сейчас меня монстром выставляют. Урок из этого вытекает не только мне, как арендатору, но и семьям, в которых есть дети: следите за малышами! Тысячи случаев, когда дети в трансформаторные будки заходят, под машины кидаются, кипятком обвариваются… И никто о родительской ответственности отчего – то не говорит. У нас на поле есть детская команда, которая занимается под присмотром тренера, родители приходят, почему туда ребенка не записали? Следствие должно найти тех, кто сбежал, а государство, коль сейчас обвиняют меня, выработать четкое положение по эксплуатации мини – полей, - завершил Акылбек Тороев.
Комментарии