Последние числа сентября стали знаковыми для Государственного национального русского драматического театра имени Ч.Айтматова. Храм искусства уже больше года переживает не лучшие времена: после конфликта, связанного с бывшим директором Борисом Воробьёвым, который, уходя, вывез все костюмы и декорации, находящиеся в театре, держаться на плаву ему всё труднее. Тем не менее, актёры его не покидают, и на подмостки приходят молодые парни и девушки, создающие новый облик единственного национального русского театра в республике. Один из них - Дмитрий Бондаренко, который стал частью труппы перед тем, как в театре начались перемены не к лучшему. За несколько лет он прошёл путь от второстепенных ролей во втором составе до ведущих ролей в премьерных постановках. После открытия юбилейного 80-й сезона скандальной трактовкой «Бесприданницы» Дмитрий рассказал News-Asia о своём видении театра и о том, что вдохновляет на работу новую актёрскую смену.
- Новый спектакль по А.Н. Островскому - «Бесприданница» - где Вы сыграли одну из главных ролей, вызвал большой общественный резонанс в культурной среде столицы. Считаете ли Вы уместным такую трактовку классики на сцене?
- Это интересно – такого у нас никто не делал! Как можно говорить о том, что театр «такой» или «не такой», применять какие-то табу? Не считаю, что такая интерпретация «Бесприданницы»- кощунство. Если тебе не понравился спектакль - это уже искусство. Потому что он должен вызывать реакцию - либо критику, либо осуждение. Если получается «середнячок» - то это уже не искусство, а халтура, коммерция ради заработка, о которой потом неприятно вспоминать.
- Татьяна Захарова – необычный режиссёр, её манера постановок отличается от киргизской сценической школы, к которой привыкли и зрители, и актёры. Было ли сложно перестроиться на работу с ней?
- Это вообще что-то нереальное! Это был мой первый опыт работы с ней, очень любопытный! Это был кайф, до того я не участвовал в таком. У неё своеобразная манера постановки спектакля. Когда начинали работать, она всегда говорила нам: «Я - режиссёр несерьёзный, поэтому ведите себя несерьёзно, давайте побалуемся на сцене!» Каждому объясняла, каким должен быть его персонаж. Например, Василий Данилыч Вожеватов – одновременно змея и шакал. И если вначале он подлещивается к Кнурову, то потом, ближе к развязке, он уже ведёт себя более открыто, как гиена. Становится как Кнуров, безэмоциональным, бросает лишь фразу – «честное купеческое слово. Он умирает как личность. Он предал Ларису и из-за этого потерял себя. Даже когда выходишь на поклон – чувствуешь досаду, чувствуешь неприязнь к Сергею Сергеевичу и Кнурову - загубили девушку!
Мы работали на кураже: понравилась находка – взяли, что-то – отмели в процессе работы, что-то предлагали до последнего. Много было пластики, я в таком ещё не работал. Новое – всегда интересно! Научили многому, чего раньше на сцене и представить не мог – каким-то трюкам, пластическим движениям. Это очень полезно, и забрал это к себе в багаж с удовольствием! К сожалению, этот спектакль будет идти всего четыре раза. Режиссёр уезжает и на данном этапе это последний её проект с театром в этом году. Но думаю, обязательно будет кто-то ещё из приглашённых режиссёров. Например, Барзу Абдураззоков. Вернётся из поездки, куда уезжал по семейным обстоятельствам, и будет ставить новый спектакль. По крайней мере, он об этом говорил. И репертуарный лист, который он предлагал, насыщенный. Поработать с ним – тоже интересно. Он очень начитанный человек, считающий, что прочитать 500 книг в год – это мало. Не боится любых вопросов: ощущение, что он, как шаман, знал их заранее и уже приготовил на них обширные ответы. У него есть огромный опыт, и работа с ним – это своего рода ступень профессионального роста. Разные режиссёры помогают открыть в себе новые грани.
- Помогают в этом и различные курсы, и заочное обучение в зарубежных «театралках», которыми пользуются некоторые из Ваших коллег. Какие курсы Вы бы предпочли?
- Не знаю, не думал об этом. Считаю, что нужна практика, практика и ещё раз практика. Это лучше, чем какие-то теоретические знания, после которых получаешь бумажку. Насчёт ролей пока судьбой не обижен, и это – своего рода ускоренный «курс молодого бойца». К тому же, на подобные курсы повышения квалификации стоит уже ехать с практическими знаниями. Там заводят новые знакомства, обрастают новыми связями…Пока поехать ни на одни из них не получилось – так сложились обстоятельства. А может, и внутренняя лень виновата. Но съездить нужно – трудно лишь определиться с направлением.
- Ваши любимые театральные жанры?
- Каждый из них – открытие чего-то нового в себе, как и работа с режиссёром. Наверно, мне ещё рано предпочитать для себя какой-либо из них, хочу уметь всё! Не доводилось пока работать в детективе, психологическом триллере и с произведениями Шекспира – хотел бы сыграть Меркуцио в «Ромео и Джульетте».
- На какой эксперимент Вы были бы готовы ради роли - переодевание в женскую одежду, изменение внешности, экстрим-съёмки?
- Думаю, на многое пошёл бы. Пока самым большим испытанием была роль в спектакле «Валентинов день», когда, зная, что в зале сидит твоя девушка, нужно было раздеться до трусов и целоваться с другой. Пробовался и в кино, в короткометражках дипломных - тоже интересно, меньше наигрыша. Но на сцене адреналина больше и экспериментировать желания больше - дублей-то нет!
- Не опасаетесь, что после Ваших последних крупных работ будут приглашать только на роли подлецов, или наоборот, простаков, таких, как Ваш Робер в «Боинг-Боинге»?
- Нет, знаете, подлецов очень даже интересно играть, как и простаков. В каждом таком образе - свои грани, есть над чем работать! Можно сказать, что моё амплуа – характерный герой. Здесь больше возможности ярко выразить роль, продемонстрировать творческую индивидуальность.
- Первым шагом к творческой индивидуальности стал выбор профессии. Почему избрали для себя служение сцене?
- Можно сказать, что я родился в театре! Кстати, именно нашему русскому драматическому театру мой дед посвятил ровно 50 лет, сейчас служат в театре и мои родители. Моя семья – моя гордость, мои наставники и пример профессионального уровня и мастерства. Но, на мой взгляд, сначала надо чего-то добиться, а потом уже можно говорить из какой ты семьи, чтобы не уронить честь фамилии. И я оказался в театре, даже не раздумывая! Как-то разговаривал на эту тему с одним из своих друзей и пытался представить, чем бы я мог заниматься, если бы не служил в театре. Где-то в «Макдональдсе», «Евросети», в офисе – нигде не могу себя представить – только в театре! И он со мной согласился. Театр – это кайфово, всерьёз и надолго. Я подсел!
- Есть ли у Вас какие-то профессиональные кумиры вне семьи?
-Трудно сказать: нет тех, примеру которых хотелось бы следовать полностью, но у многих есть моменты, которые хотел бы перенять. В нашем театре, например, Болот Тентимишев – у него можно научиться пластике. Из российских – Евгений Миронов, нравятся его психологичные работы: «Гамлет/Коллаж», «Калигула», Иудушка Головлёв… Аналогичные моменты – у Владимира Машкова. Из зарубежных актёров – Леонардо Ди Каприо. Он, на мой взгляд талантливее, чем Джонни Депп, а тот – очень разноплановый актёр, как и Мэтт Дэймон. У них есть посыл к зрителю, и фильмы с их участием могут переворачивать изнутри. Например, «Отступники» Мартина Скорсезе. Блестящая актёрская и режиссёрская работа, неожиданные сюжетные ходы, которые предугадать практически невозможно… И актёры с этим справляются, отыгрывают так, что зритель верит и втягивается в происходящее на экране. Но самый лучший в этом отношении – Гэри Олдмен. На него и буду равняться!
- Хватает ли времени у Вас на какие-то хобби за стенами театра?
- Чтобы в чём-то расти, нужно изначально знать корни. Поэтому мне нужно развиваться в этом смысле, «прорастать» снизу вверх в творческом и профессиональном плане. Это сейчас единственная моя цель. Ведь если знать, к чему стремишься и постепенно совершенствоваться в этом, можно добиться большего успеха , чем если распыляться и метаться в нескольких направлениях. Это удаётся немногим, и себя к ним не отношу. Причём совершенствоваться, а не звездиться, иначе соблазн возьмёт своё: начнёшь отгораживаться от всех, будешь считать, что достиг всего и перестанешь развиваться! Искать вдохновение в мелочах, в окружающих вещах, наблюдая за новыми людьми вокруг, делать зарисовки… Это нелегкий труд, но я не жалею: ведь театр – это же как наркотик! Отсюда даже монтировщики надолго не уходят, возвращаются – не могут без сцены.
Фото Ксении Толканёвой
Комментарии