На днях в Астане завершился седьмой раунд переговоров по сирийскому урегулированию, начавшихся с января 2017 года при посредничестве России, Ирана и Турции. Одной из главных тем консультаций стало предложение Москвы продолжить межсирийский диалог на территории РФ, а именно – 18 ноября в Сочи. Как известно, переговоры по Сирии ведутся и в Женеве под эгидой ООН с начала 2016 года (дата последних консультаций – июль 2016).
Как можно оценить деятельность двух форматов переговоров - женевского и астанинского? Возможно ли вообще говорить о каком-то одном как наиболее результативном и успешном? На эти и другие вопросы ответил в интервью генеральный директор Российского Совета по международным делам (РСМД), кандидат исторических наук Андрей Кортунов.
– Андрей Вадимович, существуют разные оценки работы астанинского и женевского формата встреч по поиску путей политического урегулирования в Сирии: от достижения значимых результатов в деле поиска консенсуса среди сирийской оппозиции до нейтральных и далее негативных в контексте того, что один формат встреч наносит ущерб решениям другого. Какова Ваша оценка деятельности двух форматов переговоров? Как Вы оцениваете крайний раунд консультаций в Астане, инициативу и перспективы продолжения встреч в Сочи?
– Сегодня в экспертной среде модно противопоставлять астанинский процесс женевскому: первый, при всех сложностях и проблемах, идет вперед, а второй по большей части буксует на месте. Но такое противопоставление едва ли корректно – у каждого из двух форматов свои задачи, свои участники и свои трудности. В Астане обсуждают вопросы прекращения боевых действий, достижение устойчивого перемирия, предотвращения столкновений между многочисленными сторонами, втянутыми в сирийский конфликт. В Женеве главная тема – политическое урегулирование, будущее сирийского государства, его конституционное устройство и место Сирии в регионе. Поэтому Астана дополняет Женеву, а не заменяет ее. Можно согласиться с критиками, фиксирующими отсутствие прорывов на женевских переговорах, но ничего лучше Женевы пока никто не предложил. Что касается встречи в Сочи, то эту инициативу можно считать попыткой придать дополнительный импульс женевскому процессу. Ведь одна из основных причин пробуксовки в Женеве – неготовность многочисленных сирийских группировок договариваться друг с другом. А без какого-то общего знаменателя будущую Сирию не построишь.
– Как известно, в Сочи приглашены более 30 партий и движений, в том числе и представители нескольких курдских организаций. По словам спецпредставителя президента РФ по Сирии Александра Лаврентьева, назрел вопрос «о более активном привлечении курдов к поствоенному обустройству и политическому урегулированию». Как Вы считаете, каким образом может быть разрешен "курдский вопрос" в Сирии и есть ли тенденции к повторению там сценария развития событий иракского Курдистана в какой-либо форме?
– Курдский вопрос – один из самых сложных и болезненных аспектов сирийского конфликта. Да и не только сирийского конфликта: будущее всего региона зависит от того, удастся ли обеспечить интересы курдского населения, не разрушая исторически сложившейся систем государств на Ближнем Востоке. Курды живут и в Сирии, и в Ираке, и в Турции, и в Иране. Они уже сыграли и продолжают играть очень важную роль в противостоянии с ДАИШ (ИГ, запрещена в РФ – прим.). И игнорировать стремление сирийских курдов к автономии вряд ли получится, независимо от того, кто будет находиться у власти в Дамаске. Однако, как показывает опыт того же референдума в иракском Курдистане, курдский сепаратизм не находит поддержки ни в самом регионе, ни за его пределами. По всей видимости, сегодня нужно вести торг о модальностях курдской автономии в рамках единой Сирии. Торг будет нелегким, но другого пути не просматривается.
Комментарии