Поднебесная обошла соперников в лице США и России, почти выиграв битву за лидерство в странах, с которыми граничит. Кредитные и грантовые средства Китая, а так же преданных стратегии Pax Sinica ее распространителей в Кыргызстане, Казахстане и Таджикистане можно найти везде – от сферы безопасности до экономики и образования. «АиФ-Кыргызстан» выделил три стратегических направления, в которых Поднебесная заняла позиции, наиболее выгодные для своей полной победы. И две мины, на которых эти позиции могут быть подорваться.
Большой брат
Прежде всего, Китай закрепился в цифровизации, на которую дружно и разом взяли курс все три страны в последние десять лет. Цифровизация – требование времени, однако вызывает интерес то, что в качестве главного партнера в проектах, связанных с безопасностью, big data и личными данными граждан, ими выбран Китай, а не, к примеру, Япония, Сингапур, Южная Корея, Россия, США… В Казахстане после визита в КНР в 2019 году президента Касым-Жомарта Токаева и посещения им штаб-квартиры китайской Hikvision ее опыт и ресурсы привлекли к проекту оплаты в автобусах с использованием биометрических данных пассажиров – FacePay24. Hikvision, к слову, находится в черном списке США за то, что содействовала в СУАР и по стране «кампании репрессий, массовых произвольных задержаний и высокотехнологичной слежки за уйгурами, казахами и другими группами представителей мусульманских меньшинств». В Кыргызстане «большая слежка» в виде проекта «Безопасный город» обсуждалась с 2011 года. Ни российской «Стилсофт», ни китайской Huawei после выигрыша тендеров не удалось начать работы, этим занялась российская «Вега», на базе которой китайская национальная корпорацией CEIEC установила программы для идентификации отдельных граждан или групп людей. Второй этап «Безопасного города» так же будет в близости с Китаем – камеры в Бишкеке и регионах доустановит Shenzhen Sunwin Intelligent Co. Ltd. В Таджикистане аналогичной системой «Шахри бехатар» занимается с 2013 года китайская Huawei. Huawei, кстати, США более года назад официально обвинили в промышленном шпионаже, она в черном списке, а в начале 2020 года Вашингтон предъявил компании официальные обвинения в незаконном доступе к конфиденциальной информации в обслуживаемых ею системах по всему миру на протяжении более 10 лет. Летом 2020 года Еврокомиссия заявила о необходимости сокращения участия Huawei в развертывании европейских сетей нового поколения 5G. О подобном шаге уже заявила Великобритания: там операторам запретили закупать оборудование для 5G у Huawei. То же, что уже закупали ранее, должно быть удалено из сетей до 2027 года. Но Таджикистан это не смущает – уже во время скандала вокруг компании республика доверила ей модернизацию «Шахри бехатар». Не смущает потенциальная утечка данных миллионов граждан и Казахстан с Кыргызстаном. Специалистов по кибербезопасности, способных дать отпор атакам и утечкам, в этих трех странах нет.
Хочешь мира – готовься к войне
Во-вторых, Китай в последние пять лет, несмотря на членство в ШОС, решил наращивать свое военное присутствие в странах-соседях сам, не полагаясь на партнеров, а доверяя больше НОАК и личным связям с военачальниками РК, КР и РТ. Меняющееся поведение Пекина отметили в Московском центре Карнеги, там его связывают с желанием контроля афганского направления во избежание негативных «сюрпризов».
«…Первым постом стала недавно появившаяся база в Мургабском районе Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, недалеко от границы с Афганистаном и КНР. Официально это пограничная застава таджикских войск, построенная на китайские деньги. Соглашение между правительствами Таджикистана и Китая о строительстве семи пограничных застав и тренировочных центров на таджикско-афганской границе было подписано в 2016 году. Китайцы выделили гранты и построили три комендатуры, пять пограничных застав и постов, учебный центр. Действительно, пока рано говорить о китайском военном присутствии в регионе. Замеченные журналистом на таджикско-афганской границе солдаты — представители Народной вооруженной милиции Китая. Это внутренние полувоенные китайские формирования, аналог Росгвардии. В мирное время они занимаются охраной правопорядка и противодействием терроризму. Скорее всего, на границе у них конкретная задача, связанная больше с Афганистаном, чем с Центральной Азией. Задача вполне объяснимая: не допустить распространения терроризма в регионе и дальше – в Синьцзян. Из Афганистана в западный Китай боевики могут попасть через территорию Таджикистана или напрямую по Ваханскому коридору – узкому, плохо контролируемому горному району Афганистана. Коридор в стратегическом отношении очень важен для стабильности на западе КНР. Из-за географических и стратегических особенностей Таджикистана Китай уделяет ему особое внимание в сфере безопасности. В 2016 году КНР инициировала создание нового регионального механизма, куда включила Таджикистан, Пакистан и Афганистан. С тех пор начальники генштабов четырех стран регулярно проводят совещания. Китайское участие в обеспечении безопасности региона не ограничивается попытками разместить там военные объекты. Между странами процветает военная дипломатия. С 2003 по 2016 год состоялось 102 встречи высокопоставленных представителей оборонных ведомств Китая с коллегами из центральноазиатских стран. Кроме того, с 2002 года КНР проводит военные учения с участием армий стран Центральной Азии в рамках ШОС и на двусторонней основе. Первые двусторонние учения Народно-освободительная армия Китая (НОАК) провела с Киргизией в октябре 2002-го5. С 2003 по 2016 год состоялось в общей сложности 39 совместных военных учений китайской армии с военными подразделениями стран Центральной Азии. Больше всего – с приграничными Казахстаном (16), Таджикистаном (11) и Киргизией (10). C 2016 года НОАК провела шесть учений с армиями стран Центральной Азии, из которых два – при участии Шанхайской организации сотрудничества. Все большую роль в военной дипломатии КНР в регионе играет вооруженная милиция Китая. В 2019 году КНР запустила новый вид учений «Сотрудничество-2019» между полувоенными формированиями стран: в мае – с Национальной гвардией Узбекистана в Джизакской области, в августе – с киргизской Нацгвардией в Урумчи (город в провинции Синьцзян)», – отмечают эксперты.
Заняли в КНР и другую нишу: поставки оружия. Причем не только в трех граничащих соседних республиках, но и в более независимом Узбекистане, и в закрытом Туркменистане.
«…Беспилотники Wing Loong-1 концерна AVIC состоят на вооружении Узбекистана и Казахстана. Таджикистан закупал китайские бронеавтомобили и патрульные машины; Туркмения – ракеты наземного базирования, переносные зенитно-ракетные комплексы третьего поколения QW-2 и мобильные радиолокационные станции боевого режима. Другим важным форматом взаимодействия в оборонной сфере служит обмен опытом10 и обучение, которое НОАК предоставляет военным стран Центральной Азии. С 2003 по 2009 год 65 казахских офицеров и по 30 военных специалистов из Таджикистана и Киргизии проходили обучение в китайских училищах; в 2017 году Академия вооруженных сил Узбекистана подписала соглашение о сотрудничестве в сфере военного образования с Университетом национальной обороны НОАК. Китай также предоставляет государствам Центральной Азии военно-техническую помощь. Прозрачной и официальной статистики по ее масштабам нет, и судить об этом можно только по сообщениям СМИ. Киргизия в 2014 году получила 16 млн долларов США на модернизацию вооружений и строительство жилья для своих военных, в 2017-м – ракеты еще 14,5 млн долларов США ; Казахстану в 2015 году Пекин на безвозмездной основе передал 30 тягачей «Цзефан» и 30 большегрузных прицепов на общую сумму 20 млн юаней (3,2 млн долларов США).Таджикистану Китай выделяет военную помощь активнее всего. В 2016 году Пекин обещал Душанбе построить вдоль афганской границы 11 погранпостов и один тренировочный центр для пограничников. В том же году Китай безвозмездно передал Душанбе 19 млн долларов США на строительство дома офицеров)», – говорится в исследовании.
Свет ученья
Наконец, Китай сделал дальновидный ход, чтобы пустить корни в странах региона на минимум 50 лет вперед, воспитав лояльное себе поколение-другое молодежи и лиц, принимающих решения. Страна недавно выделила 250 тыс грантов для обучения студентов из стран, входящих в ОПОП, более 15% от этого числа, по предварительным оценкам получают страны ЦА. Кроме того, более 10 лет в Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан отправляются рекрутеры крупнейших китайских университетов для набора талантливых студентов, которые могут получить хорошие скидки при оплате за обучение, и потом будут лояльны той стране и той культуре, которая смогла дать им хорошее образование.
Так же Китай работает и с детьми, и с подростками на местах. Его методы «перетягивания» молодежи отличаются от «мягкой силы» России и США в этом направлении в этих же странах. Но не менее эффективны и, в отличие от соперников, делают упор не только на язык, но и на культуру и традиции китайского народа, прививаемых с ранних лет. Так, в Казахстане в Алматы, Астане, Караганде, Актобе работают «Институты Конфуция» (те самые, от которых отказалась в этом году Швеция как от главного инструмента пропаганды китайской культуры и политики за рубежом), успешно функционирует китайский культурный центр в Национальной библиотеке (финансируемый и снабжаемый литературой из КНР). А казахские школы в последние пять лет усиленно пытаются перевести благодаря реформе образования на изучение не только традиционных английского, казахского и русского и преподавание на этих языках в равной мере. К ним добавляется и китайский – не только как дополнительный язык для изучения, но и как язык, на котором ведутся полноценные уроки. Китайская сторона активно спонсирует это, передавая учебники на тысячи долларов. В Кыргызстане тоже есть Институт Конфуция, ряд школ включил в программу китайский язык – и не только частных школ. Посольство Китая помогает таким школам, где дети изучают китайский, всем необходимым – от пособий до преподавателей-волонтеров, там глубоко знакомятся с китайской культурой и широко отмечают китайские национальные праздники. А в 2017 году в Бишкеке открыли первую кыргызско-китайскую школу на почти полторы тысячи детей, построенную на китайский же грант… В Таджикистане Китай активно начал вмешиваться в умы и сердца молодежи почти сразу после окончания там гражданской войны: первый Институт Конфуция появился там к середине двухтысячных годов, позже открылся второй. Оба они платят большие стипендии по таджикским меркам отличникам и отправляют активно таджикистанцев в Китай на стажировки. Строятся там и китайские школы. По данным СМИ РТ, компания ТВЕА в рамках своих социальных проектов построила 4 школы, еще 3 в ближайшее время достроит другой крупный инвестор Power Construction Corporation of China Limited. Кроме того, в отличие от РК и КР, в Таджикистане Китай вскармливает еще и пул экспертов-китаистов, которые бы транслировали его положительный образ. Эксперты-китаисты и международники, анализирующие Китай и его международное сотрудничество, в частности, работают на базе Таджикского Национального Университета (здесь был открыт первый Институт Конфуция), Таджикско-Славянского Университета, есть они и в Центре стратегических исследований при президенте РТ. Соответственно, Центр никаких возражений и опасений по поводу китайских проектов и китайского растущего влияния не имеет. Этой же позиции придерживается и последний директор учреждения – ее он обозначил на пресс-конференции после вступления в должности зимой 2019 года.
«Никакой экспансии не существует, Китай является нашим партнером, перемещение товаров и ресурсов между нашими странами регулируется на основе квот, которые устанавливаются как с той, так и с этой стороны», – заявил Диловар Кодирзода.
Добавив, что «в этом направлении нет никаких проблем, и населению нечего беспокоиться».
Но, просчитав все до мелочей, Китай спотыкается на двух минах. Первая: вызывающе нечистоплотное поведение. Крупные проекты с китайским участием – от вложений китайского бизнеса до глобальных проектов с участием кредитов «Эксимбанка» – часто сопряжены с коррупционными скандалами, с вопиющими нарушениями законодательства китайской стороной на территориях стран ЦА, с экологическими нарушениями...При этом всегда представители Поднебесной выходят сухими из воды во время судов. Так было в Казахстане, при расследовании растрат и коррупции при возведении надземной легкорельсовой железной дорогой «Астана LRT». В Кыргызстане, когда вскрылась коррупция, лобби китайского подрядчика в лице TBEA и растраты в проекте модернизации бишкекской ТЭЦ, крупнейшей в стране. ТЭЦ не выдержала первой же зимы после модернизации и в почти 30-градусный мороз Бишкек остался без отопления. Китайская сторона ответственности не понесла никакой, ряд кыргызских чиновников получил большие сроки заключения и штрафы. В Таджикистане тоже был свой коррупционный скандал, связанный с китайским капиталом, который не завершился сроками и наказанием для китайской стороны процесса. По данным местных СМИ, China Nonferrous Gold Limited (прежнее наименование Kryso Resources Corporation Limited), чтобы получить одно из крупнейших золоторудных месторождений Пакрут под полный контроль, отдало зятю президента Шамсулло Сохибову 2, 8 млн долларов США…
Вторая мина – политика Китая в СУАР и «лагеря перевоспитания», куда по разным оценкам попали от 1 до 3 млн мусульманского и тюркского населения. У ряда этнических казахов, кыргызов, таджиков, уйгуров из стран, граничащих с Китаем, есть пострадавшие от репрессий или исчезнувшие там родственники. Кроме того, часть населения РК, КР и РТ поддерживает антикитайскую политику из религиозной солидарности с пострадавшими в СУАР и из солидарности с тем, что права человека в 21 веке не должны нарушаться подобным образом. Так или иначе, обе мины вызывают все больше недовольства у простого населения, и все больше синофобии в обществе. И в конце концов могут стать тем оружием, которым могут воспользоваться оппоненты Китая по региону – ни США, ни Россия пока не были замешаны в подобных крупных скандалах, в скандалах поменьше же они не вели себя столь вызывающе. Либо же небезразличные к будущему своих стран жители Центральной Азии захотят бороться с экспансией сами – терпение не может быть безграничным.
Комментарии